Мархарай

              Основным, наиболее применяемым узором, для заполнения больших пространств, ограниченных любой линией, любой формой, является так называемый «мархарай». Затем идет ряд узоров второстепенного, служебного значения, более или менее богатых, постепенно переходящих от применения растительного, травного элемента к геометрическому; это все узоры обрамляющие и придающие форму. Наконец, между ними, имея самостоятельное значение, стоят узоры симметричные по своей оси, вытянутые в длину, применяемые для заполнения продолговатых форм, так называемые «Тутта», и узоры, симметричные по двум и более осям, небольшие законченные медальоны разных, приближающихся к кругу геометрических форм, так называемые «тамга». Остается добавить еще монограммы или надписи, «хат», и весь запас орнаментов, имеющихся в распоряжении художника-мастера, исчерпан.

              Мархарай – это растительный узор, основная линия которого, то есть стебель, образует спираль с небольшим числом оборотов: иногда всего с одним или полутора оборотами, но большей частью с двумя, с двумя с половиной. Стебель намечен обычно одной линией, иногда со слабыми утолщениями; от него отходят в ту и другую стороны новые стебли, опять образующие спирали, но не второстепенные или подчиненные основной, но того же значения и характера, иногда завивающиеся концентрично, иногда пересекая друг друга, устанавливая очень сложный ритм, так что украшаемое поле заполняется равномерно и ритмично завитками, не имея ни верха, ни низа, ни начала, ни конца.

              На самом стебле, на его концах (в середине завитка), и также на небольших отростках, стебельках сажаются разнообразные листики, почки, цветы, простилизованные иногда довольно близко к натуре, иногда совсем схематизированные. Не имея никаких осей симметрии, чрезвычайно гибкий в своем применении, могущий развиваться и в одном направлении и во все стороны, не отмечающий точки своего зарождения, ни верха, ни низа, и таким образом свободно, но ритмично покрывающий как плоскую, так и кривую поверхность и притом любой формы, мархарай применяется и чаще и охотнее других, так как именно заполнение всего пространства у кубачинцев является идеалом декорации предмета. Красота и богатство орнамента для них равносильно его количеству и измеряется количеством затраченной работы. Поэтому наиболее мелкий и густой мархарай, среди завитков и цветочков которого еле сквозит фон, сплошной однообразной массой покрывающий, например, черненые ножны, создает наиболее щегольской кинжал. Правда, некоторые мастера уже чувствуют, что как будто бы не в этом сила, начинают искать определенных пятен, чередуя пространства заполненные с пустыми, но очень немногим это удается, и большинство предпочитают все-таки равномерное заполнение. 

 Тамга

              Если мастер решил работать пятнами, то прежде всего он отмечает геометрический центр предмета, помещая здесь той или иной формы тамгу; если общая форма близка к кругу, то и тамга сохраняет эту форму, если предмет вытянут, то вытягивается и тамга, принимая ромбовидный или эллиптический характер.

              Контуры тамги разнообразятся бесконечно: то это ровный круг, то правильный многоугольник, звезда. Розетка, ромб, овал. Когда сохраняется только одна ось симметрии, тамга принимает форму сердечка, симметричного цветка, например, колокольчика, лилии, лунного серпа, треугольника и т.д. Пока она остается обособленным пятном, она сохраняет за собою название тамги, сопровождаемое иногда названием ее формы, например, «пархикуан-тамга», то есть розетка: тамга с многими круглыми лопастями в виде шиповника или незабудки. Строго говоря, тамга не есть даже особая категория узора, а скорее метод применения или сочетания других категорий, ибо площадь тамги заполняется большей частью тем же мархараем, но здесь уже подчиненным осям симметрии и образующим повторение одного или нескольких одинаковых ритмов. Иногда же вместо мархарая применяется и тутта.

Тутта

              Тутта по своему строению аналогична известным орнаментам раннего ренессанса, применявшимся для заполнения вертикальных узких филенок, на пилястрах, наличниках, на полях манускриптов, на рамках ковров-гобеленов. Это вертикальный основной стержень, от которого симметрично в обе стороны отходят завитки, листики, цветочки. В Европе он разнообразится птицами, животными, человеческими фигурками (ложи Рафаэля), вырастает часто из вазочки или роскошного бутона аканта. Здесь же мастер обыкновенно старается спрятать начало тутта, или начать от завитка мархарая, продолжая затем завиток основным стеблем, идущим по оси формы, ответвляя от него то одинаковые, одна за другой идущие ветки, опять спирально завивающиеся по бокам – простой ритм, или же чередуя в более сложном ритме большие завитки с малыми, одинарные с двойными, перебивая их отдельными цветками или листиками, или наоборот, связывая попарно пересекающимися ответвлениями.

               Тутта всегда помещается на длинном узком поле и идет большей частью вертикально, но иногда применяется и горизонтально, особенно когда она составлена из ряда медальонов (тамги), как бы нанизанных на одну ось. Часто тутта идет и по кривой линии, смыкаясь в кольцо. Если расположить симметрично короткие отрезки тутта, по четырем или более осям, то получится медальон-тамга, что нередко встречается; иногда же просто отрезок тутта применяется как тамга.

 Москов накъиш

              Есть еще одна категория узора, применяемого как тамга в виде букета симметричного, или же симметрично изогнутого и носящего чрезвычайно любопытное название: «москов», то есть московский или русский узор. По своему характеру он действительно напоминает орнаментальный мотив, встречающийся в росписях XVII века, в качестве украшения, подражающего вышивке, тех платов, которыми «убирались», то есть расписывались нижние части стен в церковных и палатных росписях. Кроме того, аналогичными, но более примитивно исполненными букетами расписывался русский фаянс (блюда, тарелки, кувшины-квасники, мисы) XVII-XVIII веков, стекло (бутыли, штофы) того же времени, то есть как раз те вещи, которые до сих пор в изобилии сохранились в быту кавказского горца и особенно у кубачинских антикваров. Таким путем, очевидно, узор был принесен с Руси в конце XVII или начале XVIII века, понравился здесь, привился и получил название московского.

              Москов имеет обыкновенно несколько длинных листиков, цветок-розетку с длинными лепестками (в других видах орнамента не встречающуюся),  несколько коротких листиков и мелких цветочков. Располагается всегда на свободном фоне, самостоятельно,  не связанный с другими категориями узора. Даже в применении его чувствуется все же, что он гость, не спаянный органически узами родства с мархарай или тутта.