Работа с эмалью появилась в Кубачи совсем недавно, независимо от филиграни, и является уже плодом городской культуры, попыткой расширить круг деятельности и завоевать нового потребителя. И методы работы, и орнамент отражают рынок, обнаруживают неудачное стремление применить способ массового производства. Тип эмали подходит к так называемому «émail champlevé», когда в массиве металла вырезывались или оставлялись при отливке углубления, заполняемые затем эмалевым составом (сравните с русскими старинными медными крестами или иконами, сильно распространенными прежде). Но для удешевления и ускорения производства кубачинкий эмальер не отливает, а штампует медную пластинку, и, так как притом у него нет штамповального станка, то, штампуя вручную, он может выдавить узор только на очень тонкой пластинке. Из этих пластинок он свертывает трубочки и изготовляет таким образом мундштуки и наконечники ручек для перьев, заполняя затем углубления эмалью, приобретенной в готовом виде, приплавляет ее, золотит металл, приделывает костяной мундштук или ручку и получает хотя невероятное по безвкусице, но зато дешевое произведение.

              Безвкусный рисунок орнамента, дешевка тонкого металла и удручающее сочетание примитивных тонов эмали наводят при виде этих произведений тихий ужас. Трудно поверить, что это делается здесь же, где рядом из-под молотка выходит полный благородства узор золотой насечки, где с таким удивительным чутьем вырабатывается изящный стальной изгиб шашки или на редкость пропорциональный тонкий и легкий силуэт кинжала. Но это чутье привычное, врожденное, выработанное долгой наследственностью в отношении ряда предметов, становится бессильным, как только дело касается вещей новой чуждой культуры, поверхностно воспринятой, не продуманной, не проработанной, уничтожающей все усвоенное, но пока еще не дающей взамен утерянного ничего равноценного.